Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

Слава небрежно поправил ворот рубахи так, чтобы Оля увидела под пей край полосатого матросского тельника, и проговорил:

— А мне кажется, что вас прислали разузнать, как я тут живу. Так вот, запомните, если только кто-нибудь из вас хоть слово скажет… пусть его ищут на дне моря! — Широкие брови Славы сдвинулись, левая точно сломалась посередине, а над правой прорезалась гневная морщинка.

Миша почувствовал, что волосы у него стали мокрые и руки, которыми он ухватился за края ящика, тоже.

— Брось, Славка, — сказал Витя. — Очень нужно нам о тебе болтать.

— Слушай, Славка, — заговорила Оля. — Мы пришли к тебе поговорить, а ты как мальчишка, Я всех таких, как ты, ребят знаю. Они у нас ничего не тащат. Правда, одни новый сюда приехал, может, он порядков не знает…

— Это ты про Сеньку, в клетчатой рубахе? — спросил Слава.

— Да, про него, — подтвердил Витя. — Но он никогда бы не украл шлюпку у Оли. Я за него ручаюсь.

Слава, чуть наклонив голову к левому плечу, внимательно посмотрел на Олю. Ему понравилось, что ни Оля, ни Витя не обратили внимания на его угрозы и разговаривали с ним, как с равным. А ведь когда тебя твои сверстники боятся — это обидно. Боятся не потому, что ты сильнее их, а потому, что ты бездомный, чужой им и страшный, потому, что ждут от тебя всяких пакостей. И тогда обида переходит в злобу… Ах, так, ну получайте же! Этим чистюлям всегда можно отплатить за их презрение и боязнь.

— Послушай, Слава, спроси у ребят. Может, они знают, кто украл «Чайку»? — попросила Оля.

— Хорошо. А если они знают, а вы из милиции? спросил Слава. В нем опять проснулась подозрительность.

— Вон наш главный милиционер, — Витя указал на Мишу. Тот устав от страхов и приключений, прислонившись к стене, задремал на ящике из-под консервов.

Слава усмехнулся.

В эту минуту вбежал Сенька, тот самый, который утром вздумал курить возле хлопка и за которого ручался Витя.

— Так и есть, они! — проговорил он. — О, и морская блоха здесь. Эй, блоха, вставай, приехали!

Миша поднялся, потягиваясь и зевая. Протирая глаза, он недовольно скривился и сквозь зевоту сказал:

— Ночь еще, а они будят!

Засмеялся даже важный Слава.

— Ну что, узнали, где «Чайка»? — спросил Миша с таким видом, точно ничего необычного в его пробуждении не было.

— Вы не там ищите, — сказал Сенька, обращаясь к Оле.

— Почему? — спросил Миша. Но Сенька ответил не ему, а Славе.

— Ребята не стали бы красть. Дед у них толковый, а она, — показал он пальцем на Олю, — мне ребята говорили, она помогла Кешке Быстрову до Ростова добраться.

— Правда? — строго спросил Слава, обращаясь к Оле.

Опа кивнула.

— Почему ты раньше про Кешку не сказала? — спросил он.

— А при чем тут это?

— Да так, — уклончиво проговорил Слава. — Я прикажу своим на животе облазить весь берег, узнать, куда пропала шлюпка. Только подробно объясни, как она выглядит.

— я объясню. А если найдете, бегите прямо к нам на маяк, — обрадованно сказала Оля.

— Дали бы мне хоть капельку поесть и попить, — вдруг сказал Миша таким недовольным, обиженным тоном, точно его пригласили обедать и не зовут к столу.

— Ты, морская блоха, думаешь, что у нас здесь свой ресторан? — смеясь спросил Сенька.

— Ничего я не думаю, но если б ты пришел ко мне в гости и сказал, что хочешь кушать, я бы уж что-нибудь нашел, и если я морская блоха, то ты просто пудель, — ответил Миша.

Все рассмеялись. Сенька своей нечесанной пышной шевелюрой действительно напоминал пуделя. Но он только пожал плечами.

Слава отошел в угол, долго там что-то искал, возвратившись, протянул Мише два кубика сухого какао. Он сказал, что они только чуть-чуть подмочены соленой водой. Но Миша этого даже не заметил и заявил, что никогда вкуснее ничего не ел. Видимо, грузчики уронили ящик в море, а ребята вытащили, а может быть, Слава просто доставил какао морским путем через пещеру и подмочил по дороге.

— Слушай, этот маячник, с седыми усами, твой отец? — спросил Слава, отводя Олю в сторону.

— Нет, мой дед.

— А твой отец плавает?

— Мой отец плавал… — тихо ответила Оля.

Слава больше ничего не спросил. Он, нахмурившись, смотрел в землю, потом снова поднял глаза на Олю и проговорил:

— Если тебя кто-нибудь обидит, знай, Славка сотрет того в порошок.

Оля с недоумением заметила:

— Что это тебе вдруг пришло в голову?

— Не вдруг, а потому, что я очень уважаю моряков… Очень… и долг у меня есть перед ними. Большой долг. А твой отец был моряком. Насчет шлюпки ты не беспокойся, в лепешку разобьемся, а найдем ее.

Теперь он говорил совсем иначе, чем вначале, и лицо стало другим. Разгладилась морщинка на лбу, расправились широкие, крылатые брови, а серые, светлые глаза казались еще больше, оттенённые такими же, как брови, густыми и черными ресницами.

— Уважаешь моряков?! Так зачем же ты здесь сидишь? Разве ты не знаешь, что у нас на Сабанеевой мосту открывается школа юнг? — сказала Оля.

— При чем тут школа юнг? — Глаза Славы опять потемнели и опять появилась морщинка на лбу. Он хорошо знал «при чем тут школа юнг».

— Там можно выучиться на рулевого, на моториста или радиста…

— Не хочу учиться. Все! — кратко закончил разговор Слава.

— Ребята в рейс пойдут на «Веге». У нее при галфвинде[7] знаешь какая скорость, — как ни в чем не бывало продолжала Оля.

— Парус у нее на гроте, как решето. Латка на латке, остальное — дыры. — сказал Слава. — А вообще, я тебе уже раз сказал: не желаю учиться.

— Всю жизнь вот так будешь скитаться? — рассердившись, проговорила Оля.

— А тебе что такое?! Я люблю жизнь свободную. Терпеть не могу, когда мне мозги полощут. И ты меня не уговаривай.

— Кому ты нужен, чтоб тебя уговаривать?! Дурак ты, — проговорила Оля. Но Слава сделал вид, что не расслышал последних слов. — Сиди здесь и живи, как краб в камнях, если это тебе нравится. Я с тобой просто… — Оля хотела отойти от него к своим ребятам, котовые уже с нетерпением поглядывали в ее сторону, но Слава остановил ее.

— Ну, ладно. Правильно, что ты говорила об этом, только мне не подходит.

— И не надо… А насчет «Чайки»… — Оля не договорила.

В пещеру вбежал измазанный не то копотью, не то дегтем мальчишка. в старых не по росту брюках, подвернутых и подвязанных тесемкой. Увидев ребят, он в нерешительности остановился, а