Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

— Это же изобретение, — сказала Оля.

— Конечно, изобретение. И очень интересное, — поддержал Семен.

— Ты ничего не понимаешь! — констатировал Витя и, не скрывая возмущения, проговорил: — Это же пока экспериментальный приемник. Когда я его сделаю по всем правилам, он будет брать самые короткие волны. И еще я сделаю передатчик. Да что тебе говорить! Техника для тебя темный лес!..

Витя опять склонился над приемником.

Малыш встал со своего креслица и подошел к брату.

— Дай, — сказал он с таким видом, точно приемник был его изобретением. Витя протянул ему трубку.

Малыш нахмурился точно так же, как Витя, и, услышав в трубке голоса, расплылся в улыбке. Хотя Оля и очень торопилась, но и она не могла удержаться от соблазна — послушать голоса, звучавшие в трубке.

— А ну мне! — сказала она, и Малыш передал ей трубку.

И она тоже услышала голос, хотя слов разобрать не могла. Но разве так важно — о чем говорят? Важно, что в трубке раздается речь. Семен слушал, затем Миша. И всем троим показалось, что Витя стал как-то даже выше ростом.

— А ну, поставь на вторую клемму, — изрек Малыш, который опять нахмурился, глядя на приемник.

Витя переставил ползунок.

— Здорово! — сказал Семен, который в эту минуту прижимал трубку к уху.

Витя спросил: может быть, все-таки глянут на радиомаяк, тоже пока опытный, который он монтирует в мастерской.

— Нет, нет, в другой раз, — запротестовала Оля.

— Ну, хорошо, — согласился Витя и скороговоркой сообщил, что мама его по утрам будит звонком. Правда, для этого ей приходится выходить на кухню, так как кнопка звонка там. Потом Витя показал конвейер, на котором от двери к его кровати подъезжают ботинки.

Правда, было не совсем понятно: зачем надо босым бежать к двери и ставить там ботинки, чтоб утром они подъезжали к кровати?

— Нельзя без техники, — серьезно ответил Витя и потер двумя пальцами многочисленные веснушки на носу. Малыш одобрительно кивнул.

— Идем, ребята, — сказал Семен, видя, что Оля начинает сердиться.

Но Витя успел все-таки показать еще механическую лейку, из которой он прямо из окна поливал виноград в палисаднике. Ребята сказали, что непременно придут в следующий раз и уже тогда все хорошо осмотрят.

— Ну, так я пойду, — сказал Витя младшему брату. — Мне по делам нужно. Скоро придет мама с Любашей.

— А я останусь и буду кричать, — радостно сообщил Малыш.

— Только что ты рассуждал, как взрослый и порядочный, а теперь «кричать», — изумился Семен.

— Буду, буду. Мама тебе не позволяет меня бросать, — не унимался Малыш.

— Будь же человеком, мне по делу нужно, — убеждал его Витя. Но Малыш не соглашался до тех пор, пока старший брат не подарил ему штепсель.

— Вечная возня с этими детьми, — с досадой сказал Витя, выходя из дому.

Семен но дороге рассказал, как удалось разыскать «Чайку».

— Вчера вечером чумазый Котька но своим делам был на Большом Фонтане и, опять же по своим делам, лазил по пляжу…

— Лазил не по своим делам, а по чужим карманам, — уточнила Оля. — И не надоест им с битыми рожами ходить?! Все уже в детдоме, только он да Славка…

— Ну, ладно, — отмахнулся от нее Семен.

— Что «ладно»?! Что «ладно»?! Ты должен был это ему сказать…

— Послушает он меня, как же!

— Слушает или нет, а ты говори, — настаивала Оля.

— Не интересно тебе про «Чайку», что ли? — обиженно спросил Семен.

— Интересно. И про чумазого интересно. Надо ведь, чтоб ребята бросили это дело. Ну, рассказывай.

— Так вот, мотается Котька по пляжу и вдруг видит — гребут двое мимо. Гребут, а на рыбаков не похожи. Он бережком за ними. Они проплыли мимо маяка и дальше. Котька полез вверх по горе…

— А почему он к ним не подплыл? — спросил Витя.

— Он бы вплавь не догнал, — заметила Оля.

— А почему по берегу дальше не шел? — снова спросил Витя.

— Да не перебивайте вы, — рассердился Семён. — Объясняю же — скала загораживала дорогу. Да и что бы он одни сделал? Он в обход. Верхом. Пока добрался, те ушли. На шлюпке никакой надписи. Видно, закрашена. Так сказал Котька.

— Надо было садиться в шлюпку и к нам, — сказал Миша.

— Чтоб поймали и сказали, что он украл? — заметил Витя.

— И как бы он без весел дошел? — проговорила Оля. — Конечно, Костя правильно поступил, что показал Сеньке место и послал за нами.

Ребята подошли к трамвайной остановке — до Шестнадцатой станции лучше добраться трамваем, а потом пешком…

— Вон босоножка, ребята! — крикнула Оля.

У подошедшего к остановке трамвая была только крыша, вместо стенок — ажурные перила.

— И правда босоножка, — согласился Миша, увидев необычный трамвай.

Они примостились у выхода на площадку, находившуюся в середине вагона, и, только когда трамвай тронулся, вспомнили, что надо платить за проезд. Сосчитать деньги было нетрудно и нетрудно определить, что их не хватит. А кондуктор, стоя на скамейке, через головы пассажиров смотрел на них, требуя уплаты. И все в вагоне смотрели, как Витя считает деньги.

— Тут на два билета. Остальные сойдите! — безжалостно потребовал кондуктор.

Семен стал протискиваться к двери, но его удержала Оля.

— Я тоже сойду, — бодро проговорил Миша.

— Да, лучше тебе… — согласилась Оля. — И…

— И мне, — перебил ее Витя и сошел на нижнюю ступеньку трамвая.

И вдруг из самой середины вагона высокий моряк с молодым лицом в седыми волосами проговорил:

— Получите-ка за этих пассажиров!

Семен с уважением посмотрел на капитанские нашивки, золотившие рукав кителя, на тяжелый якорь и секстан, обвитые цепью, — эмблему на груди моряка, о которой мечтает каждый мальчишка. Только тот, кто стоит на капитанском мостике, кто ходит в дальнее плаванье, имеет право носить такой якорь.

Капитан протянул кондуктору деньги.

— Ах, не надо, не надо, — торопливо сказала Оля в отодвинулась к стенке. Седой моряк был Игнатенко — капитан «Труженика моря». Ей было очень стыдно. Она никого так не стыдилась, как его. Надо отказаться… Но Миша уже взял билеты и, без всякого стеснения, вертел их в руках… Капитан Игнатенко продвинулся вперед… Но в довершение всех бед, будто нарочно, чтоб унизить Олю в его глазах, какая-то женщина в черной соломенной шляпке с птичьим крылом вскрикнула:

— Микочка! Боже милостивый, да ведь это же наш Микочка! Микочка в вагоне милостыню просит! У него дед профессор, а он милостыню просит!.. — Она даже привстала со скамьи, чтобы указать на профессорского внука.

— Мы, Анна Ивановна, деньги забыли, — оправдывался Миша. Ему так неприятна была эта встреча, что он даже не успел удивиться.