Красота красная - Аранца Портабалес
– Что это?
– Дневник Лии.
– Дневник Лии? Неужели у тебя нет никакого уважения к частной жизни?
– Бреннан, не заводись. Дневник принадлежит подозреваемой и был изъят в рамках обыска, санкционированного хозяйкой дома. Здесь нет никакой личной жизни. И если это тебя утешит, в нем нет ничего, что могло бы привести к обвинениям в адрес твоей пациентки. Но и ничего, что ее оправдало бы. И, уверен, все, что там написано, ты уже знаешь.
– Не знаю. И читать не собираюсь.
– Возможно, потому что она тебе уже все рассказала?
– Она прилагает огромные усилия в процессе лечения. Я не открою тайны, если скажу, что у нее сильные суицидальные наклонности.
– Ей очень повезло, что у нее такой преданный психиатр. Ровно настолько, чтобы прокатиться с ней на машине в субботу в девять вечера, – заметил Санти, внимательно глядя на Коннора.
От потрясения доктор не находился с ответом.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свой рабочий график, – наконец заявил он.
– Хорошо, потому что мне на него плевать. Но я думаю, что если встречаешься с Лией в нерабочее время, то становишься настолько вовлеченным, что твоя беспристрастность может пострадать в будущем экспертном заключении.
– Как жаль, Абад. Ты почти начинал мне нравиться.
– К сожалению, мне платят не за то, чтобы я заводил друзей. Ты удивишься, но я должен найти убийцу Ксианы Ален.
– Это, к счастью, не моя работа. И в следующий раз, когда увидишь меня, можешь поздороваться.
– Я находился в другой машине. Фактически я чуть не убил собаку из-за того, что посмотрел на тебя.
– Я просто ненадолго вывел ее из дома. Я не сторонник традиционных методов лечения, – объяснил Коннор.
– Ну а я не большой сторонник традиционных расследований. Вот почему мы взяли дневник. Итак, мы выяснили, что ни один из нас не собирается подвергать сомнению методы работы другого. И что касается уважения к личной жизни Лии, должен заметить, что, если мне приходится доверять твоей способности хранить профессиональную тайну, я не позволю тебе сомневаться в моей способности соблюдать осторожность, которая требуется от полицейского.
– Хорошо, я верну дневник. Но, насколько мне известно, расследование закрыто.
– Родители так не считают. И я лично тоже, – ответил Санти.
– Ладно. Ну, если тебе больше ничего не нужно, меня ждет куча пациентов.
– Я их уже видел. Вряд ли ты успеешь всех принять в светлое время суток, если каждого будешь возить на машине.
– Абад, прекращай!
– Это была шутка. В общем, ты знаешь…
– Если что-нибудь случится, я тебе позвоню. Мне кажется, я уже делал это раньше, не так ли?
– По правде говоря, да.
Санти был вполне удовлетворен тем, как справился с этим делом. Коннор Бреннан мог говорить все что хотел, но поездка в машине с Лией Сомосой в субботу вечером не входила ни в какие рамки терапии. Ни обычной, ни нетрадиционной.
Он вышел из консультации. Коннор попросил медсестру пока никого не пропускать, закрыл дверь, открыл дневник и принялся читать.
Боссы
Санти отправился в полицейский участок. Он надеялся, что сможет вместе с Аной проверить записи с соседской камеры. Наверняка Ана уже давно приехала. Санти звонил ей накануне вечером. Они с сыном уже вернулись домой. В субботу он был на грани того, чтобы все испортить. Уже по дороге в Сантьяго он понял, что терпение Аны на исходе и, если оставить ее сейчас без объяснений, на этот раз простые извинения не помогут. Разговор с Аной оставил его опустошенным. Пока отвозил ее домой, Санти думал лишь о том, что не может рассказать ей о случившемся с Сэм. Только не после ее рассказа об отце. Однако на обратном пути он начал вспоминать ту ночь у себя дома, ровно семь дней назад. Те выходные в его квартире. Он не мог оставить Ану в таком состоянии. И Санти развернулся.
Они не спорили всю ночь. Заключили перемирие и просто наслаждались им. Утром, лежа в обнимку с ней в постели, Санти спрашивал себя, почему так не может быть всегда. Никаких вопросов, никаких признаний. Никаких подозрений. Все просто. И ничего не надо делать, кроме как дышать друг другом.
Санти переживал из-за того, что снова увидит ее. Действительно, Ана уже сидела за своим компьютером. Он пожелал доброго утра, и тут же ему сообщили, что с ним хочет поговорить Гонсало. Санти без стука вошел в кабинет комиссара, готовый получить нагоняй за то, что не продвинул дело Алена.
– Абад, который сейчас час?
– Если тебя не волнует, во сколько я ухожу, то тебе не должно быть дела до того, во сколько я прихожу. И кроме того, я работал. Я только что вернулся из больницы, разговаривал с Бреннаном.
– Ты знаешь, какой сегодня день?
– Понедельник.
– Понедельник, семнадцатое июля. Кажется, я упоминал на днях, что должен был уйти в отпуск с первого числа. А я все еще здесь. И знаешь почему? Потому что ты пытаешься выдать меня за идиота, Санти.
– Я просто пытаюсь раскрыть преступление.
– Можно узнать, почему ты разговаривал со следователем за моей спиной и запросил записи с камеры наблюдения в саду коттеджа номер два в Лас-Амаполас?
– Это было не за твоей спиной. Просто я не докладывал. Мы пришли к выводу, что продолжаем расследование, так ведь? Босс, в средствах массовой информации ты можешь делать любые заявления, какие пожелаешь. Ты можешь убеждать себя в чем угодно, лишь бы уехать в отпуск, но мы оба знаем, что никто не поверит, что эта несчастная старуха в одиночку смогла убить Ксиану Ален и выйти из комнаты, не оставив после себя ни капли крови. На данный момент в это не верят даже сами подозреваемые, хотя они изо всех сил пытаются это доказать, за исключением Сары Сомосы. Твоей пресс-конференции никто не поверил.
– Санти, не прикидывайся умником. Я знаю, ты не из тех, кому нравится тратить время впустую, но дело в том, что у нас его нет. Я хочу получить исчерпывающий отчет о выводах. Без самодеятельности, без обращений к следователю, без всевозможных утечек в прессу, понятно?
– Подведу итоги. Сосед, Фернандо Феррейро, состоял в отношениях с девочкой и спал с ней около трех месяцев. Его жена знала об этом и сходила с ума от ревности. У тети девочки странное влечение к крови, и у нее тоже была ревность, но в данном случае к таланту девочки. Кстати, она тоже встречалась с
