Кокон - Валерия Минц
Митчелл вздохнул.
— Наверное, если бы моя жизнь начала рушиться, у меня бы тоже были проблемы со сном.
Какое-то время ничего, кроме шума выдыхаемого дыма и облачков пара изо рта, не нарушало неловкое молчание. Митчелл хотел подбодрить напарника, поддержать, но так и не нашел нужных слов.
— Как думаешь, откуда у него копии отчетов? — спросил вдруг Билл.
— Наверное, кто-то из наших слил инфу, — коротко произнес Джеймс, глядя на заснеженную крышу здания суда.
— Похоже на то, — кисло согласился Митчелл и тяжело вздохнул. — Слушай, Джим, по поводу того, что сказал этот Мортон…
— Не надо, — покачал он головой. — Я ничего нового не услышал. Или ты думаешь, я не знаю, как относились ко мне до недавнего времени?
— Не все так просто, — осторожно произнес Билл, небрежно туша сигарету. — Отношение к тебе поменялось, потому что ты сам поменялся, Джим. Ты перестал быть главным героем кино, которое крутилось в твоей голове.
Поменялся значит? Джеймс ничего не сказал, лишь задумался. Да, он действительно поменялся. Ему пришлось. Он всю жизнь шел к мечте, шел к признанию, и теперь, когда этот шанс был в его руках, он таял, как весенний снег у него под ногами, превращаясь в грязное серое месиво.
Так и проходили дни, выматываемые сначала вечными проверками и заседаниями, а потом попытками вернуться к работе вечерами. Но чем дальше все это длилось, тем меньше смысла Джеймс видел в своей работе.
Детектив уже не знал, на кого злиться — на себя, на окружающих, на Калину… Она продолжала свою деятельность, и выходящая раз в неделю статья становилась чуть ли не самым обсуждаемым событием в городе. Помимо постепенного раскрытия внутреннего мира Миллера, его стремлений и переживаний, молодая журналистка ловко вплетала пересказ событий из зала суда, подкрепляя все это реакцией Гэри и его адвоката.
После очередного заседания Джеймс вновь столкнулся с Калиной у выхода из здания суда. Женщина ободряюще улыбнулась.
— Я вижу, как тебе это тяжело, — заметила она, протягивая ему стакан кофе.
— Не представляешь, насколько, — пробормотал он, принимая стакан.
— Миллер и его адвокат знают, что делают, — сказала Калина. — Знаешь, что странно? Когда я разговариваю с Миллером, он никогда не говорит плохо о тебе.
Джеймс хмыкнул:
— Ему и не нужно. У него есть Мортон, чтобы делать всю грязную работу.
— Но что, если он прав? Пока они собрали достаточно убедительные доказательства. Тебе надо решительно действовать, иначе сам за решеткой окажешься.
Джеймс замолчал, пытаясь справиться с нарастающим чувством беспомощности.
— Между прочим, ты оказала им огромную услугу, выпустив свою первую статью аккурат перед началом заседания, — обвиняюще произнес он, но Калина на это лишь ухмыльнулась.
— Ну извини, тут я не могу ничего поделать — работа есть работа. Это газета распоряжается, в каком порядке ставить статьи, а не я. И как тебе статья?
Джеймс вскинул бровь, не понимая, к чему она клонит.
— Ну, статья как статья. Жертва, которая стремится к мечте. Ничего нового.
Калина посмотрела на него с любопытством:
— А я вот нахожу между вами много общего, — заметила она.
Эти слова резанули Джеймса. Его лицо на мгновение изменилось, но он быстро вернул маску безразличия.
— И чем же? — он скрестил руки на груди.
— Ты знаешь, чем больше я общаюсь с ним, тем больше его понимаю. Но я понимаю и тебя, — она поджала губы. — Он хочет вернуть свою жизнь, Джеймс. Сейчас пока все еще есть шанс вернуть все на круги своя. Просто признай вину, принеси извинения. И конфликт будет улажен.
— Это твои догадки или передаешь слова Гэри, как почтовый голубь?
Она недовольно цокнула языком и закатила глаза.
— Мужчины… Как же тяжело просто признать свою ошибку и идти дальше. А поднять белый флаг и прийти к мировому соглашению для вас так вообще выше ваших сил! — прошипела она, и Джеймс даже не понял столь резкую причину ее недовольства. — Это не попытка задеть твою гордость.
— Я не могу позволить себе ошибаться, Калина, — ответил он. — Если я ошибаюсь, это значит, что кто-то еще гуляет на свободе.
Калина лишь пожала плечами:
— Знаешь, я думаю, людям нравится быть уверенными. Даже если это стоит кому-то репутации.
Она развернулась и скрылась за углом, где только что мелькнул Гэри, даже не удостоив оппонента взглядом.
Запись от 14.10.хххх
«Я никогда не думал, что буду писать это. Мои руки все еще дрожат, а мысли мечутся, не зная, куда направиться. Сегодня я случайно нашел в вещах Джи тест на беременность. Положительный.
Это объясняет ее плохое самочувствие последние недели. Все встало на свои места. Но почему она не сказала мне? Почему она выбрала молчать?
Сначала я был в шоке. Потом накатила злость. Не на нее, а на всю ситуацию. Раньше я бы сразу сказал, что не готов стать отцом. Но теперь... Теперь я не уверен.
Я все еще не знаю, что делать с этой информацией. Я ведь даже сам не понимаю, кто я такой. Как я могу быть отцом? Что я могу дать этому ребенку? Разве что груз своих собственных страхов, свою нестабильность?
Но одна мысль уже ясна: я против аборта.
И все же, несмотря на все это, я хотел бы, чтобы Джи сама сказала мне. Вместо этого она солгала. Когда я попытался осторожно заговорить о ее самочувствии, предложил сходить к врачу, она сказала, что это из-за новых противозачаточных.
Но я-то знал, что это ложь.
