Отдаленные последствия - Александра Маринина

Инга ехала домой, возвращалась от бесплатного пациента – шестилетнего мальчика, которому оставалось несколько месяцев жизни, и впервые за все годы думала: «Я больше не могу. У меня не осталось сил находиться рядом с горем». И в следующую же минуту она спохватывалась: ничего, ничего, вот сейчас она приедет, дома ее ждет Артем, они вместе поужинают, потом сядут рядышком на диван, включат телевизор, по которому показывают очередную базарную чушь, но смотреть не станут, звук приглушат. Обнимутся и будут разговаривать о чем-нибудь далеком от боли и смерти. Или помолчат, думая каждый о своем. И ее отпустит. Обязательно отпустит.

Артем действительно был дома, и поначалу все шло так, как ей и думалось, но потом Инга внезапно поняла, что – нет, не так. Успокоение и расслабление не приходили, зато нарастали раздражение и злость непонятно на что. Это было непривычным и странным, флегматичный и уверенный в себе Артем обычно действовал на нее не хуже успокоительной таблетки. Была в этом молодом мужчине какая-то предсказуемость, размеренность, распланированность, и эти качества всегда гасили Ингину нервозность, как уксус гасит соду. Раньше – всегда, а вот сегодня – нет. Даже прикосновение его плеча отчего-то казалось неприятным. Инга непроизвольно напрягла мышцы, словно готовясь отстраниться, и Артем, конечно же, почуял, понял, немного отодвинулся, повернул голову, посмотрел внимательно.

– Что-то случилось?

– Устала, – коротко ответила Инга.

Он вздохнул, кивнул.

– Может, тебе притормозить с домашними пациентами? Шеф хорошо платит тебе, зачем гоняться за мелочью?

– Двадцать пятачков – рубль, – усмехнулась она. – У Машкиной семьи запросы растут, да и мама во вкус вошла.

– Понимаю. Маленький ребенок многого требует. И маме не откажешь, тоже понимаю. Но что будет, если ты надорвешься и вообще не сможешь работать?

– Смогу, никуда не денусь, я семижильная.

– Может, пересмотрим доли в бюджете, чтобы ты могла побольше откладывать? – предложил Артем. – Тогда ты сможешь хотя бы от части домашних отказаться и снизить нагрузку.

– Нет, – ответила Инга резко и твердо.

Равное участие в общем бюджете было для нее гарантией независимости и профилактикой возможных в будущем претензий и упреков. Об этом они с Артемом договорились с самого начала, с первого же дня, когда Инга переехала к нему. Сели, посчитали: и оплату ЖКХ, и ежегодный налог на жилье, и питание, и хозяйственные траты, и еще кучу всего, сделали допуск на непредвиденные расходы. Полученную сумму разделили пополам. Именно столько они каждый месяц будут класть в ящик кухонной тумбы. Остальное – их личное, могут распоряжаться по своему усмотрению и друг перед другом не отчитываться. Могут копить, делать подарки, давать в долг, тратить – полная свобода.

Жить за счет своего мужчины Инга не хотела ни при каких раскладах. И отдавать половину бюджета предложила сама. Артем удивился, сопротивлялся даже, но она настояла. Ей так проще. Можно было бы, конечно, полностью сесть мужику на шею, даже деньги на Машку и маму брать у него, а все заработанное откладывать на открытие собственного кабинета, тогда осуществление заветной мечты существенно приблизилось бы. Но для Инги Гесс это означало бы зависимость и обязательства, а она категорически не желала ни того, ни другого. Ей вполне достаточно обязательств перед семьей, а зависимость и вовсе не нужна. Она не стремилась выйти замуж и искренне не понимала, почему огромное число людей начинает трястись и пускать слюни при словах «завести свою семью». Вот Машка столько лет рвалась в замужество, в эту самую «свою семью», всю душу вымотала и маме, и сестре, а что в итоге? Кругом зависимая: от маминого настроения (не дай бог Валечке что-то не так скажет, и он рассердится и уйдет); от Ингиной щедрости и ее заработков; от мужа, который может в любой момент развернуться и хлопнуть дверью, потому что нагрянет внезапная всепоглощающая любовь и вообще все надоест: теснота, теща, глупость жены, детский плач. И что его удержит? Да ничего! Машка получила вожделенный статус «не хуже других» плюс то, что, по мнению Инги, являлось ярмом, той психологической тяжестью, тащить которую Инге совсем не хотелось.

Нет, никакого замужества. Даже речи быть не может, по крайней мере в ближайшие несколько лет. Самостоятельность, независимость и возможность заниматься любимым делом – вот три главные опоры, которые поддерживают Ингу, и если для того, чтобы эти опоры стояли устойчиво и не подломились, нужно чем-то расплачиваться – она готова. Пусть будет мягкая доброжелательность вместо любви, пусть будет обязательный добросовестный секс вместо горячей страсти и одиночество вместо семейного душевного уюта. Это ее осознанный выбор.

Услышав сказанное без малейших раздумий «нет», Артем умолк ненадолго, потом снова заговорил:

– Не могу спокойно смотреть, как ты надрываешься. Но понимаю, что у меня ты деньги не возьмешь ни за что. Или все-таки возьмешь?

Инга покачала головой и повторила:

– Нет.

– Ну ладно, я – любовник, если выражаться грубо, а если еще грубее – сожитель. А от мужа взяла бы?

Инга вздрогнула. Он что, собрался делать ей предложение? Вот только этого недоставало! Понятно, что она откажет, но что делать потом? Продолжать жить с оскорбленным и обиженным мужчиной как ни в чем не бывало? Или собирать вещи и уходить? Куда? К маме и Машке с семейством? Исключено. На съемную квартиру? Зарплата-то позволяет теперь, но мечту придется отодвинуть. Машину при таких раскладах нужно будет вернуть Артему и снова тратить либо деньги на такси, либо силы на поездки в муниципальном транспорте. Ох, как же не ко времени этот разговор, чреватый осложнениями в их таких простых и понятных до сегодняшнего дня отношениях!

Инга чуть-чуть подумала и ответила честно:

– От мужа тоже не взяла бы, Тема.

– Почему? Он же муж, у вас все общее по закону, и имущество, и деньги.

В его голосе, как Инге услышалось, звучало больше насмешки, нежели удивления.

– Потому что отношения – вещь хрупкая, а брак – штука ненадежная. Сегодня есть, завтра нету, и начинается свара и мелочные подсчеты: кто кому больше, кто кому меньше, – она скорчила рожицу и пропищала противным голоском: – Я тебя на ноги поставил, я тебе бизнес купил, я тебя на помойке подобрал и полностью обеспечивал, я тебя и то, и это, а ты, тварь неблагодарная… И далее в том же духе, – добавила она уже обычным тоном. – Мне этого не нужно. Мне есть на что тратить душевные силы и нервы.

Ей показалось, что Артем обиделся. Или расстроился? Одним словом, не обрадовался и ее шутке даже не улыбнулся. А может, она все