Обманщики - Джон Мастерс

Он был лидером. Не было никаких разногласий ни среди его людей, ни внутри него самого. Его сердце было тяжело, и он мог без эмоций наблюдать, как глупых женщин и глупых солдат бросали в огонь. Женщина в Кахари должна быть здесь, в этом костре, со своими мечтами. Едкий дым жгло ему глаза. Он был лидером. Он должен был быть таким. Только так он мог прикрыть тонкие листы бумаги и навсегда запечатлеть прекрасные сотовые детали мира Deceivers». Это будет работа не месяцев, а лет, лет на прекрасном пути, где человек сможет обрести силу и удовлетворение. В конце концов, возможно, после его смерти, этот внешний мир губернаторов и генерал-губернаторов мог читать, восхищаться и поражаться собственной мелочности.

Он сказал: «Похороните наших мертвецов в яме, которую мы вырыли для остальных. Завтра утром День благодарения. Сейчас переедем. Сначала на восток, пока не выйдем из Падампура».

Хусейн подбежал, и двое мертвых детей под его руками болтались, словно тюки ткани. Он бросил их вниз. Глаза Уильяма болели, когда вспыхнуло пламя, и Хусейн отступил, затеняя лицо и держа руки на рту.

Глава двадцатая

Сухой мартовский ветер неуклонно дул с юга и обжигал его лицо. С ноября он вел свой отряд по большому кругу: на север к Джумне и далее, на восток через Рохилканд, Тирхут и предгорья Аудх-Тераи; на юг через деревни, огибающие город Аллахабад; оттуда на юг на запад. Сагтали находился на шесть этапов впереди по этой дороге, но группа выключалась завтра или на следующий день.

Вчера мимо проезжал мистер Уилсон, ехавший в том же направлении среди множества полицейских и слуг, опустив голову на грудь. Уильям заметил пистолеты в кобурах седел и вооруженных людей позади него и снова задался вопросом, что Обманщики никогда не нападали на европейцев. Его банда время от времени убивала путешественников, вооруженных лучше. Но англичане никогда не носили с собой ни наличных денег, ни ценностей, и последовавшая за этим суматоха была бы опасной. Кали знала лучше.

Тогда, и много раз после дела в Падампуре, он думал, следует ли ему передать сообщение мистеру Уилсону — и, возможно, Мадхье — рассказывая ему об обманщиках» о встрече в Парсоле и прося его привести кавалерию. Он не делал этого раньше, и он не делал этого сейчас, когда кончина мистера Уилсона дала ему возможность. Во-первых, он не думал, что ему поверят; тогда слухи разойдутся, Обманщики услышат, встреча будет изменена, продажа отменена. Более того, хотя поймать всех Обманщиков, пришедших на распродажу Парсолы, было бы большим шагом вперед, он знал, что, сколько бы их ни пришло, они все равно составят лишь малую часть всей сети. Он решил, что если позволят обстоятельства, он выждет время, завершит этот этап своих расследований в Парсоле и проведет лето, убеждая правительство в том, что крупномасштабные операции должны начаться со следующей Дуссехры.

Он переместил свой вес вперед, чтобы ему было легче сидеть в грубом седле кобылы породы катч, на которой он теперь ездил. Лошадь, которую Ясин купил для него в Маниквале, давно продана. С тех пор они захватили и избавились от сорока лошадей. Хусейн купил эту кобылу на базаре Кураон несколько дней назад. Никому не составит труда проследить передвижения группы по ее лошадям. И вот конец путешествия был уже близок. Вскоре они достигли Парсолы у болота Мала. Деревня и болото находились в его районе, менее чем в двадцати пяти милях от его штаб-квартиры в Мадхье. Его район? Его штаб-квартира? Фразы звучали нелепо.

В Парсоле они встречались со многими другими группами и продавали свои драгоценности брокерам, собранным Чандрой Сеном. Но, согласно отчету, сам Чандра Сен так и не пришел на ежегодные торги. Он остался у себя дома или выбрал это время для визита в Мадхью. Его целью было поддерживать связь с властями и быть готовым отвлечь их, если по какой-либо причине они проявят признаки расследования района продажи.

Повезло, что Чандры Сена не было в Парсоле, потому что он уже видел Уильяма в облике ткача Гопала и знал, что коллекционер Мадхьи исчез. Если бы он снова увидел «Гопала», он бы наверняка связал эти две вещи.

Уильям подумал о Мэри. Их ребенок родится в следующем месяце. Тогда он хотел бы быть с ней. Если повезет, это должно быть возможно.

Его лицо было окутано мрачной и задумчивой маской, которая травяной пожар охватил его в день резни на броде Падампур. За маской он боялся за себя, потому что познал силу Кали и свою слабость и в спазмах трех убийств научился любить зло богини. Со времен Падампура он не убивал своими руками; он был великим Джемадаром, планировщиком. Но ужасная красота осталась, тепло на его запястьях и сердце, и он боялся момента, когда ему придется встретиться взглядом с Мэри. Он мрачно цеплялся за свою цель, но даже там боялся. Его записи были спрятаны в двадцати удобных местах вдоль многокилометровой дороги, которую он проехал с момента первой встречи с группой в Джалпуре. Для людей с добрыми намерениями эти банкноты будут выше любой оценки их ценности. Он встречался с сотнями других Обманщиков, и записи представляли собой полный рассказ обо всем, что он видел, слышал и делал; обо всех Обманщиках, которые участвовали в каком-либо действии, с их описаниями, привычками и домами; о каждом убийстве, о том, как оно прошло, и как его можно было предотвратить — или улучшить. Слова можно было читать с любой целью, в зависимости от настроения читателя. Дух писателя был неоднозначен. Этот долгий период убийств в конечном итоге спас жизни; но Уильям помнил, что иногда он писал свои заметки с профессиональной гордостью и критическим восхищением, и поэтому он боялся.

Во время поездки он обменивался легкими словами со своими товарищами. Теперь ему было несложно думать и вести беседу одновременно. Эта конкретная группа путешественников была похожа на цирк, и ему не приходилось с большой концентрацией слушать сказанное. Это было бы практически невозможно; число бетоо превысило восемьдесят — восемьдесят четыре по его последним подсчетам—, среди которых было одиннадцать обманщиков, включая его самого. Все бродили по дороге, словно толпа на ипподроме, по большей части в