Дом астролога - Каринн Джейд
После того как я поделилась историей выбора профессии, Иден расслабилась, и мы принялись болтать о наших любимых мрачных психологических сериалах. Я думала, мы и сейчас выберем эту тему, но сегодня у нее на уме кое-что другое.
– Я была слишком сурова с Марго прошлой ночью? – шепотом спрашивает она.
– Да, – прямо отвечаю я.
Иден потягивает вино. Я вижу, как она готовится, заняв оборонительную позицию, объясниться. Тема материнства, даже если это не ваш выбор, разрушительна для нервной системы. Общество заставляет каждую женщину размышлять на эту тему и даже высказываться в том или ином ключе. Хотя такие разговоры по большому счету нежелательны. Даже в безопасной обстановке. Никто из нас не знает, как сказать то, в чем нас учили никогда не признаваться.
– Я не думаю, что миру нужны такие матери, как она, – говорит Иден.
– Но ты ведь не знаешь, какой матерью она будет, – возражаю я. – И она не знает. До появления детей мы все думаем, будто отлично понимаем, чего хотим и как оно будет происходить, но я видела женщин, которые сразу после родов превращаются в восьмидесятилетних старух.
Эйми подходит к нам с бутылкой красного вина, ей не терпится присоединиться к разговору о материнстве.
– Быть матерью – это первое, что у меня плохо получалось, – сообщает она.
– И у тебя трое детей? Возможно, ты хотела бы оставить эти сомнения при себе, – говорит Иден.
– Она наговаривает на себя. Я знаю ее с тех пор, как она впервые стала матерью, и она всегда была безупречна, – сообщаю я Иден.
– И вовсе нет. Но в этом есть особая прелесть. Приходится учиться и бороться. Большинство вещей в жизни даются мне довольно легко, но, чтобы стать правильной матерью, пришлось изрядно потрудиться. Когда усилия окупаются и наконец что-то получается, это невероятно ценно.
Я никогда раньше не слышала, чтобы Эйми говорила нечто подобное. Что быть матерью для нее не совсем естественно. Похоже, ее тоже посещали сомнения. Она совершала ошибки. Полагалась на метод проб и ошибок. Могла ли я этого действительно не знать? Почему бы и нет. Когда мы общаемся, то не зацикливаемся на воспитании детей. Возможно, я вижу только яркие моменты, а закулисная борьба протекает где-то незаметно.
Эйми отодвигает свой бокал с вином и проводит пальцем по оставшемуся на столе влажному колечку.
– Бывает и легче, и нет. Каждый ребенок индивидуален; отношения между родителями и детьми – это что-то особенное. Как говорит мой муж: все, что он пишет, преподает ему новый урок. У него такое чувство, будто он каждый раз начинает все сначала. Это как принимать роды.
– То есть? – спрашиваю я, не видя параллели.
– Все роды проходят одинаково? Я говорю о каждом разрешении от бремени, каждом кесаревом сечении, каждой беременной женщине.
– Конечно нет, – отвечаю я.
– Ты гордишься приобретенными знаниями и опытом, но при этом ежедневно повышаешь свою самооценку, определяя на их основе, в какой ситуации необходимы, скажем, щипцы или эпизиотомия, а какие роды могут пройти без них.
– Детали очень важны. – Как странно, я никогда не думала о материнстве так серьезно и глубоко, как о своей работе.
Почему то, что так увлекает Эйми, – банальная обыденность для меня?
Эйми придвигает к себе бокал и делает глоток. Мы отворачиваемся друг от друга, вспоминая, что не должны исключать Иден из разговора.
– Откуда ты знаешь, что не хочешь детей? – спрашивает Эйми.
– А откуда ты знаешь, что хочешь детей? – парирует Иден.
– Я просто знала, – отвечает Эйми.
– И не сомневалась?
– Нет.
– И даже если все вокруг стали бы убеждать тебя изменить свое решение, не передумала бы?
– Нет, никогда, – уверенно произносит Эйми.
– У меня то же самое. Я просто знаю, – подводит итог Иден.
Ни Иден, ни Эйми не жалеют о своем выборе, хотя и по-разному относятся к проблеме материнства. А у меня есть вопрос: «Дети-то у меня уже есть, но?..» Я не стану доводить фразу до конца и никогда не смогу произнести ее вслух. Никогда. Даже думать об этом как-то нелояльно. Кроме того, это не совсем так. Не то чтобы я хотела детей, родила их, а потом решила, будто они для меня обуза. Просто я никогда и не испытывала острой потребности в продолжении рода, не думала, что это обязательное условие семейной жизни. Но Джо хотел детей, мои родители ждали внуков, и мне не приходило в голову задуматься над тем, чего хочу я. Я ничего не «знала», как заявляют Иден и Эйми, про себя. Так уж получилось. Но меня возмущает мысль, что теперь, когда дети есть, мой мир должен крутиться вокруг них.
– Материнство не обязательно приводит к катастрофическим переменам, если женщина этого не хочет, – говорю я.
Обе, Иден и Эйми, шокированы моим заявлением. Теперь, когда оно сорвалось с моих уст, я понимаю, что его можно истолковать как попытку поколебать убеждения Иден, хотя на самом деле я просто защищаю свою позицию. Тем не менее меня тревожит, что они реагируют одинаково.
– Что? – спрашиваю я. – Почему вы обе так на меня смотрите?
– Мое представление о себе перевернулось вверх тормашками. Я бросила работу в журналах, поменяла квартиру, мое тело было истерзано, – говорит Эйми. – Я знаю, это крайности, но, думаю, таков был мой выбор.
– В этом я согласна с Эйми, – заявляет Иден. – Радикальные перемены должны оказывать воздействие. Зачем они нужны, если вы не позволите им преобразить вас? Это часть сделки.
В своей практике я видела, как по-разному менялись женщины. Практичная деловая женщина внезапно начинала плакать при каждом визите. Те, кто мечтал подольше посидеть дома,
