Искатель, 2001 №3 - Александр Николаевич Андрюхин
— Ну, как рассказывала Сверилина, в ее распоряжение дали автобус, оборудованный под лабораторию. В нем был рентгеновский аппарат, УЗИ и все остальное, что нужно для обследования. Она говорила, что в ее распоряжении был еще иностранный сотрудник.
— Мужчина?
— Да. Сверилина сняла с занятий две группы четверокурсников…
— Выпускников? — спросил капитан.
— Видимо. У них через день должен был быть экзамен, а в тот день, как я понял, у студентов намечалась консультация.
— Дальше! — нетерпеливо потребовал полковник. — Сняла она эти группы и заставила их обследоваться. В чем конкретно заключалось обследование?
— Ну я так понял, в основном делался рентген.
— А что делал иностранный сотрудник?
— Кажется, прививки.
Полковник снова выразительно посмотрел на капитана и произнес:
— Так вот, где собака зарыта.
— И дата выпуска совпадает, — ответил капитан.
Офицеры задумались. Полковник, закурив и откинувшись на спинку кресла, подмигнул Берестову:
— Это просто чудо, что вы еще живы. Теперь от нас ни на шаг. Ходить только с охраной.
— Объясните, в чем дело! — подал голос Берестов.
— Если говорить коротко, — произнес полковник, — полтора года назад в криминальных структурах начался передел сфер влияния. Отстреливают авторитетов и близких к ним промышленников. Заказчики не известны. А исполнители — не из криминальной среды, а одиночки и пары. Так называемые, новые киллеры. Молодые, дерзкие, хорошо обученные. Действуют очень четко, профессионально и всегда ускользают. Едва мы нападаем на их след, они тут же кончают жизнь самоубийством.
— Я что же, нечаянно напал на след? — удивился Берестов.
— Вот вам информация к размышлению: год назад в мае в Измайловском парке повесились парень с девушкой. Они убили четверых влиятельных авторитетов, двух банкиров и двух директоров фирм. Они оба выпускники автомеханического техникума девяносто восьмого года. Буквально через месяц, после их самоубийства, в Москве появилась новая пара киллеров. Отстрелили шесть паханов, двух банкиров и четырех промышленников. Когда мы вышли на их след, парочка выбросилась с балкона двенадцатого этажа.
— Просто русские камикадзе! — воскликнул Берестов.
— Совершенно верно! Эти двое тоже выпускники автомеханического техникума девяносто восьмого года.
— Из тех самых групп, которые сняла с занятий Сверили-на? — догадался Берестов.
— Скорее всего. Это мы еще выясним…
Берестова под охраной отвезли домой и поставили в подъезде милиционера. Однако к вечеру за ним заехал капитан Горохов.
— Разыскали одного из выпускников, которых обследовали. Владимир Яковлевич хочет, чтобы вы на него взглянули.
Берестова привезли в отдел и показали ему молодого парня, сидевшего в кабинете у полковника Кожевникова. Как ни вглядывался журналист в него, не нашел ни малейших признаков отклонения. Парень как парень. С виду нормальный. Глаза осмысленные, умные.
— Вы помните, как вас перед экзаменами заставили пройти флюорографию во дворе? — напирал на него полковник.
Парень долго чесал затылок и недоуменно водил глазами.
— А! — наконец воскликнул он. — Что-то такое припоминаю. Это во время консультации по физике. Ну так вот. Сидим мы, значит, ждем физика. Вдруг вбегает какая-то тетка с шарами на лбу и говорит: «Все, кто не прошел флюорографию, к экзаменам допущены не будут. Быстро всем пройти!» Ну мы пошли во двор и в автобусе прошли все, что надо.
— И много это заняло времени? — спросил полковник.
— Да нет! Минуты две. Заходишь в автобус, говоришь фамилию, до пояса раздеваешься, встаешь за аппарат, потом подходишь к мужику, он делает прививку и готов.
— Что за прививка? — спросил полковник.
— Новая какая-то. От всех болезней. После нее я действительно ни разу не болел.
— Укол под лопатку? — улыбнулся полковник.
— Типа того! Только укол делали не шприцем, а какой-то фигней с ручкой, типа пистолета. Вместо дула игла. И не под лопатку делали, а в ладонь.
— В ладонь? — удивился полковник.
— В ладонь и в лоб. Две прививки делали. Одну, как нам объяснили, от инфекции, другую — от рака…
Когда парня увели, полковник поднял глаза на журналиста:
— Какая-нибудь аналогия есть с тем, что вы видели на подпольной «ликерке»?
— Есть. Кажется такой шприц в виде пистолета я видел лично. Причем непосредственно в руках у Ричарда. Он мне прочел два стиха из тринадцатой главы Апокалипсиса и приказал готовить ладонь и лоб.
— Для прививок?
— Да нет. Как я понял, для его печати. Печати Сатаны.
После ухода Маргариты следователь запросил материалы дела по убийству Антона Баскакова. Еще год назад ему показалось, что останки скрипача были не найдены, а именно подброшены. Кому-то было очень нужно, чтобы розыск известного музыканта был прекращен. Только кому?
Дрянцов начал листать толстую папку со всеми протоколами и заключениями экспертизы.
Итак, останки были найдены весной при очистных работах. Их вместе с песком и илом всосало в трубу землесоса. Еще тогда, полтора года назад, следователя удивило, что труп был утоплен именно на территории очистных работ, как бы специально с расчетом, чтобы в конце концов он был обнаружен. Гораздо проще его сбросить с любого московского моста. Камень на шею — и вниз. Нет! Его утопили именно на пути следования землесоса. А для этого нужен, как минимум, катер.
Удивило следователя и то, что жертва была убита двумя выстрелами, хотя чтобы убить, хватило бы и одного. После выстрела в сердце не было необходимости в контрольном выстреле в голову. Значит, убить было недостаточно. Нужно было продемонстрировать, что музыканта именно заказали, что он не жертва ограбления или какой-нибудь случайности. И наконец, труп был одет в одежду музыканта. Все признаки того, что тот, кто это делал, преследовал одну цель, показать, что всемирно известный скрипач вовсе не без вести пропавший, а жертва покушения, который официально должен быть признан мертвым, а не без вести пропавшим. Интересно, кому это надо?
Следователь почитал результаты экспертизы и покачал головой. Окончательное заключение полностью основывалось на опознании останков вдовой. Еще тогда, присутствовавший при этом Дрянцов, уловил в поведении убитой горем вдовы какую-то брезгливую поспешность. Да-да, сложилось ощущение, что она хотела как можно быстрей признать найденные останки мужниными и чтобы это дело с его исчезновением поскорее закрылось. Тогда следователь эту торопливость соотнес с потрясением — ведь это не шутка копаться в костях родного мужа, — но сейчас эта суетливость вдовы виделась совсем по-другому.
Дрянцов перечел протокол и снова покачал головой. Рост не совпадает на два сантиметра, на макушке черепа следы ушиба, о котором ни слова не сказано в амбулаторной книжке музыканта, нижняя челюсть, на которой стояли две пломбы, отсутствовала вообще. Точно были признаны только клочки одежды и малахитовый перстень.
Следователь решительно набрал телефон мужа Сверили ной и спросил у него, не вспомнил ли он еще чего-нибудь о продавце дачи.
— Ну
