Дом астролога - Каринн Джейд
При воспоминании об этом сне мне было гораздо проще мысленно отстаивать свою репутацию врача, чем думать о том, чего не хватает моему браку. Мы с Джо отлично подходим друг другу в постели, но более глубокую связь утратили много лет назад. Мы даже не лучшие друзья, какими были раньше, когда просто встречались. Место Джо заняла Эйми. Теперь она разжигает мою страсть, которой нет в наших с мужем отношениях.
В отличие от Эйми, рассказывавшей мне о своих однополых любовных похождениях, я никогда в жизни не целовала девушку. Никогда не испытывала такого желания.
Рини сказала, что весь мой мир изменится за этот уик-энд, но она ошибается: мой мир стал другим несколько недель назад, когда мне приснился тот сон. Но теперь добавилась важная деталь. Рини предупредила, что планета отношений подталкивает меня к откровенному разговору с Эйми. И хотя я не верю в астрологию, клянусь, что после мероприятия «Поклонение Солнцу» чувствую просто планетарную тягу сделать это.
– Я хочу прогуляться и поговорить.
– Хорошо, – соглашается Эйми. – С детьми мы поболтаем по FaceTime, когда вернемся.
По ее просьбе я проверяю свой телефон и обнаруживаю текстовое сообщение от мужа.
– Джо в дороге, – говорю я рассеянно.
Эйми берет меня под руку.
– Наше время наедине ограничено, – смеется она, не зная, что для меня это не шутка и что сейчас в моей голове тикают часы.
Следуя за своими чувствами, я лишусь атрибутов приятной жизни, которую веду со своей семьей: квартиры в пентхаусе, летнего дома в Саутгемптоне, отличных частных школ для обоих детей.
В больнице судьбоносные решения принимаются за доли секунды, но в собственной жизни я, кажется, только и делаю, что медлю. Я чувствую, как из воздуха вокруг меня высасывают терпение, – так случается, когда я говорю, что мне скучно торчать на посту медсестер и ждать, когда у рожениц начнутся схватки, а Вселенная в ответ заставляет их раскрыться за тот же час на десять сантиметров.
Я пытаюсь преодолеть свой ментальный блок, представляя себе жизнь с Эйми. Она бы ничем не отличалась от нынешней. Я бы каждый день ходила на работу, а у Эйми стало бы больше детей, с которыми можно играть, мягко воспитывая их. Финансовый крах после развода мне не грозит: моя практика процветает. Эйми также могла бы рассчитывать на поддержку моей няни. Мы бы координировали опекунство, чтобы устраивать еженедельные свидания и регулярные беззаботные выходные, чтобы отправляться на поиски приключений (для нее) или сидеть дома и смотреть дрянной телевизор (для меня).
Детали понемногу складываются в голове, и я начинаю чувствовать себя счастливой, но общая картина беспокоит меня. Примут нас соседи или подвергнут остракизму? Как отреагируют дети? А еще глубже в моем подсознании таится вопрос, который я не решаюсь задать даже себе: выберет ли Эйми меня? Об этом слишком страшно думать.
– Я думаю, это означает, что ты готова рассказать мне, что на самом деле случилось с Беккетом, – говорит Эйми.
– Что? – спрашиваю я, совершенно сбитая с толку.
– Ты сказала, что хочешь поговорить. А я ждала, когда ты вернешься к этой теме, с тех пор как мы приехали сюда.
Я беру паузу, и Эйми не давит на меня. Мы идем в тишине, поочередно любуясь то бескрайним океаном на горизонте, то красивыми домами у дорожки. После беседы с Рини я чувствую почти облегчение, что могу переключиться на более безопасную тему.
– Тебе никогда не казалось, будто с ним что-то не так?
– В смысле? – удивляется она.
Я все испортила, хотя и подозревала, что так получится.
– Ну… возможно, ему требуется какое-то медицинское вмешательство или поддержка, – уточняю я.
– Нет, ничего подобного мне и в голову не приходило. – Эйми не замечает никаких отклонений, – возможно, я ошибаюсь. – Я вижу, ты предъявляешь к восьмилетнему ребенку слишком высокие требования. Так ведь?
Я качаю головой:
– Есть некоторые закономерности. То, чего я не вижу в Кларе.
– Клара – старая душа. Она – неподходящая кандидатура.
Мне так хочется довериться маме-эксперту Эйми, но нет, я не могу игнорировать свои подозрения. Собственные глаза и уши не обманешь.
– Я думаю сводить его на обследование.
Эйми пожимает плечами:
– Конечно, почему бы не задать несколько вопросов? Поведешь его к педиатру или детскому психологу?
– Я не знаю. Не знаю, смогу ли с этим справиться, Эйми. – Мой голос неожиданно срывается.
Эйми останавливается и поворачивается ко мне лицом.
– Мы пройдем через это вместе, – говорит она, заключая меня в объятия.
Она не говорит «как пара», но я это слышу, и моя уверенность в себе возвращается. На работе люди ждут от меня ответов, потому что я врач. Но мне не обязательно надевать докторскую шапочку ради своего сына. Я обычная мама, у которой есть вопросы. Это не значит, что я не справляюсь, во всяком случае пока.
– Что с тобой? Что случилось? Ты можешь говорить?! – Раздается отчаянный женский крик.
На лужайке перед маленьким коттеджем стоит перепуганная женщина, а ее спутник корчится на траве от боли.
Я устремляюсь к ним, Эйми идет следом.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– Не знаю. Мы гуляли, и вдруг он упал.
Мужчина хватается за горло.
– У вас аллергия? – Я адресую вопросы ему. – Вы съели что-нибудь необычное?
Он отрицательно качает головой.
Я осматриваю тело и замечаю крапивницу на ногах, руках и шее.
– У него аллергия на яд пчел?
Женщина пожимает плечами:
– Не знаю.
– Я врач. Я думаю, у вас анафилактическая реакция.
Мужчина кивает.
Из дома появляются еще несколько человек, пытающихся выяснить причину переполоха. Я приказываю им уложить пострадавшего на спину и проверить, нет ли где следа укуса. Кто-то кричит, что нашел, другой бежит в дом за пинцетом.
– Нет, так внутрь попадет еще больше яда, – предупреждаю я. – Попробуйте подцепить жало ногтем или ключом.
Я роюсь в сумочке и нащупываю эпинефрин. У Беккета сильная аллергия на лесные орехи, и, хотя его нет с нами в этой поездке, я больше не выхожу из дома без нескольких медицинских инъекторов с эпинефрином. Докторская привилегия очень кстати. Прошлым летом я спасла соседку от неизвестной аллергии на моллюсков, после того как та съела креветки на
