Уравнение с тремя неизвестными - Людмила Мартова

Она снова замолчала, тяжело дыша. Лене показалось, что Бекетов зарычал.

– И кто это был? – спросил он, стараясь говорить ровно.

– Я не знаю, как его зовут. Молодой человек, совсем мальчик. Он был на юбилее Эдика. Ставил музыку.

– Костик, – не сказала, а выдохнула Татьяна. – Константин Галкин! Сын нашего прораба Миши, который отвечал за ремонт.

– Отлично, – мрачно подытожил Бекетов. – Теперь у нас появились вопросы еще и к Костику.

* * *

На следующий день молодого человека официально вызвали на допрос к следователю. О его результатах Бекетов вечером рассказал Дорошину. Виктор был уверен, что следователь навел о нем справки и получил рекомендации, разумеется, самые положительные. Иначе бы он не стал так слепо доверять человеку, находящемуся, на минуточку, под подпиской о невыезде.

Другими словами, к Виктору Дорошину и его жене Елене Золотаревой у следствия претензий не было, и отменить подписку не давали процессуальные процедуры, которые, разумеется, следовало соблюсти. Из-за невольной задержки в Москве Елена немного переживала, но лишь потому, что дома оставались дети: шестилетний сын и четырехлетняя дочка.

Правда, дети гостили у друзей семьи Феодосия и Сони Лаврецких, в доме которых тоже подрастали малыши. Детям было весело, по родителям они ничуть не скучали, а в качестве пригляда никто не сомневался. Феодосий и Соня все делали на высшем уровне. Профессионализм их няни не вызывал вопросов, сами они очень любили детей и проводили с ними все свободное время, а кроме того, имелась еще и мать Феодосия Ольга Савельевна, которая просто обожала малышню. Та платила ей тем же.

С других позиций затянувшиеся каникулы беспокоить и вовсе не могли. В галерее Елена оформила отпуск, в который не ходила с того момента, как вышла из декрета, так что дней у нее накопилось достаточно. Работающий сам на себя Дорошин никаких срочных заказов сейчас не имел, а поддержать Татьяну и дождаться похорон друга считал правильным.

Кроме того, Елена наслаждалась тем, что они с мужем могут впервые за долгое время быть вместе. Никто не спешил на работу, их не отвлекали дети, и они практически целый день могли вести неспешные беседы обо всем на свете, гулять по утопающим в зелени улочкам Сокола, рассматривать дома, придумывать биографии живущих за забором людей, а главное – обсуждать расследование. Снова общее для двоих.

Это было так захватывающе, так интересно. Лена даже самой себе боялась признаться, как сильно ей, оказывается, не хватало объединяющего их дела. Вот только жаль, что для того, чтобы снова испытать это волнующее чувство, возвращающее ее в начало их знакомства, должен был погибнуть Эдуард Киреев.

Лена видела, что ее муж остро переживает потерю друга. Дорошин молчун, да и характер у него слишком сильный, чтобы позволить горю вырваться наружу, и все же она знала, что скорбь Виктора глубока и искренна, и жалела мужа, и пыталась проявить ту поддержку, в которой он нуждался. Не показную, но тоже искреннюю и нежную. Ту, которой он и ждал.

Зато затянувшимся визитом явно тяготилась Нина Невская, что прослеживалось невооруженным глазом. С каждым днем молодая женщина нервничала все больше, и Лена никак не могла взять в толк, что же ее так сильно тревожит. Оставшийся в Санкт-Петербурге сын? Так, во-первых, он с бабушкой, матерью покойного мужа, а во-вторых, достаточно взрослый, чтобы не скучать из-за недельного отсутствия матери.

Или Нина чего-то боится? Тогда чего? Стать следующей жертвой непойманного преступника? Но почему? Или она что-то знает и молчит? А может, ее пугает портрет, обосновавшийся на прикроватной тумбочке в спальне второго этажа, выделенной Дорошиным? Не зря же Нина говорила, что считает его проклятым.

Впрочем, эта версия не выдерживала никакой критики. Нина производила впечатление разумного, твердо стоящего на ногах человека, преподающего такой сугубо материальный предмет, как физика, а потому не могла всерьез верить в мистику. Первая ее реакция была вызвана лишь эмоциональным потрясением от известия, что Эдик мертв. Не более того. И все-таки Нина тревожилась. И это становилось все заметнее.

От размышлений о странном поведении Нины Лену отвлек муж, закончивший разговаривать с Бекетовым.

– Ну, что рассказал Костик? – нетерпеливо спросила Лена.

Они были вдвоем в своей спальне, и все-таки Виктор приоткрыл дверь, чтобы убедиться, что за ней никого нет. Доверие Бекетова он ценил и нарушать конфиденциальность доверенных ему сведений не собирался. Лена не в счет.

– Как и все остальные. Ничего, – сообщил он, плотно закрыв дверь обратно. – Говорит, что до поздней ночи занимался демонтажом музыкального оборудования и импровизированной сцены, потому что наутро его музыкальная группа должна была выступать в каком-то парке и для этого оборудование необходимо. Привезти и установить все во дворе у Эдика ему помог отец, а вот разбирать все обратно пришлось самому, потому что Галкин-старший уже лег спать. У него давление поднялось.

– То есть я правильно понимаю, что Костика и его отца не было в числе приглашенных?

– Да. Сын был нанят диджеем, а отец просто помог ему привезти всю необходимую для этого технику.

– То-то я удивилась, что делает среди расфуфыренных гостей человек в рабочей одежде, – засмеялась Лена. – Я еще спросила у Татьяны, кто это, и она объяснила, но не уточнила, что это не гости.

– Музыкальная программа началась в девять вечера, вот незадолго до этого Константин и закончил монтаж оборудования. Эдик оплатил его услуги за два часа работы, поэтому после одиннадцати он потихоньку начал сворачиваться, особенно с учетом того, что большинство гостей уже разъехались, да и мешать соседям громкой музыкой неправильно. Живет он тут неподалеку, в одной из кирпичных многоэтажек, но машины у парня нет, так что пульт, колонки, усилитель, компьютер и прочие провода ему пришлось в несколько приемов отвозить на обычной садовой тачке. Пока ходил туда-сюда, и не заметил, что прошло два часа. В дом Костик не заходил, занимался своими делами в саду. Ни приезда Гриши, ни визита Гелены и ее мужа не заметил. Во-первых, сад находится с другой стороны дома, во-вторых, дорога до его квартиры и обратно занимает минут пятнадцать, не меньше. Это обстоятельство, кстати, косвенно подтверждает, что Волковы и Гриша говорят правду. Они действительно были на участке Киреевых недолго, уложились в то время, пока Костик отсутствовал.

– И больше он никого не видел?

– Ты имеешь в