Черные небеса - Арнальдур Индридасон

Сигурдур Óли наблюдал, как в квартал вошла девочка-подросток, очевидно, возвращавшаяся домой после ночной прогулки. Она все еще была пьяна и не смогла сразу найти ключи в маленькой сумочке, которую достала из кармана. Она покачнулась, схватившись за ручку двери для опоры. Она даже не взглянула на бумагу еще раз. Никаких шансов увидеть ее фотографии в разделе «Социальный дневник», подумал Сигурдур & # 211; ли, наблюдая, как она, пошатываясь, поднимается по лестнице.

У него все еще был легкий приступ гриппа, от которого было трудно избавиться. Без сомнения, он сам виноват в том, что встал слишком рано, но он просто не мог больше лежать в постели и смотреть фильмы на своем 42-дюймовом плазменном экране. Лучше было быть занятым, даже если он все еще чувствовал себя мрачным.

Его мысли вернулись к прошлой ночи. В доме парня, известного как Гуффи, тщеславного юриста, который раздражал Сигурдура Óли почти со дня их встречи, была вечеринка по случаю встречи выпускников его шестого класса. Это было типично для Гуффи — такого придурка, который обычно приходил в школу в галстуке-бабочке, — пригласить их к себе, якобы на встречу выпускников, но на самом деле, как он показал в потрясающе помпезной речи, объявить, что его недавно повысили до директора какого-то подразделения в его банке, и что это такая же хорошая возможность, как и любая другая, также отпраздновать это. Сигурдур Óли не присоединился к аплодисментам.

Недовольно оглядывая группу, он задавался вопросом, не достиг ли он наименьшего из них с тех пор, как бросил школу. Подобные мысли преследовали его всякий раз, когда он удосуживался присутствовать на этих встречах. На собрании присутствовали другие юристы, такие как Гуффи, а также инженеры, два викария, три врача, прошедшие длительную подготовку в качестве специалистов, и даже писатель. Сигурдур Óли никогда не читал ничего из его произведений, но в литературных кругах о нем подняли шум из-за его отличительного стиля, граничащего с «иррациональным», на жаргоне новейшей псевдоинтеллектуальной школы критики. Когда Сигурдур 211; ли сравнивал себя со своими бывшими одноклассниками — своей жизнью в полиции, расследованиями, в которых он участвовал, своими коллегами Эрлендом и Эльнборгом и всем тем человеческим мусором, с которым ему приходилось сталкиваться каждый день, — он не находил причин для веселья. Его мать всегда говорила, что он слишком хорош для этого, имея в виду полицию, хотя его отец был очень доволен, когда он поступил на службу, и отметил, что, по крайней мере, он принесет обществу больше пользы, чем большинство других.

«Итак, как жизнь в полиции?» — спросил Патрекур, один из инженеров, который стоял рядом с ним во время выступления Гуффи. Он и Сигурдур Óли были друзьями с шестого класса.

«Так себе», — ответил Сигурдур 211; ли. «Вы, должно быть, сбились с ног, учитывая экономический бум и все эти гидроэлектрические проекты».

«Мы буквально по уши в делах», — сказал Патрекур с более серьезным видом, чем обычно. «Послушайте, я подумал, не могли бы мы встретиться как-нибудь в ближайшее время. Есть кое-что, что я хотел бы обсудить».

«Конечно. Мне придется вас арестовать?»

Патрекур не улыбнулся.

«Я свяжусь с вами в понедельник, если вы не против», — сказал он, прежде чем уйти.

«Да, делай», — ответил Сигурдур & #211;ли, кивая жене Патрекура, Санне, которая, хотя партнеры обычно не появлялись, сопровождала его. Она улыбнулась в ответ. Она всегда нравилась ему, и он считал своего друга счастливчиком.

«Все еще соблюдаешь закон?» — спросил Ингрид, подходя с пивным бокалом в руке. Один из двух викариев в группе, он происходил от священников с обеих сторон своей семьи и никогда не лелеял никаких других амбиций, кроме служения Господу. Не то чтобы он был ханжой; совсем наоборот: он любил выпить, положил глаз на дам и уже был женат во второй раз. Он часто спорил с другим викарием в классе, Элмаром, совсем другим человеком; настолько набожным, что граничил с пуританином, фундаменталистом, который был категорически против перемен, особенно когда они речь шла о гомосексуалистах, желавших опрокинуть глубоко укоренившиеся христианские традиции страны. Инглфуру, с другой стороны, было наплевать, какие человеческие отбросы прибило к его порогу, он придерживался единственного правила, которое внушил ему отец-викарий: все люди равны перед Богом. Однако ему нравилось злить Элмара, и он всегда спрашивал его, когда он собирается создать свою собственную отколовшуюся секту, эльмариты.

«А ты? Все еще проповедуешь?» Спросил Сигурдур Óли.

«Конечно. Мы оба незаменимы». Ингóфур ухмыльнулся.

Появился Гуффи и от души хлопнул Сигурдура ли по спине.

«Как поживает коп?» прогремел он, преисполненный своей новой важности.

«Прекрасно».

«Никогда не жалел, что бросил учебу на юриста?» Продолжал Гуффи, самодовольный, как всегда. За эти годы он изрядно пополнел: его галстук-бабочка теперь постепенно исчезал под впечатляющим двойным подбородком.

«Нет, никогда», — возразил Сигурдур & # 211; ли, хотя на самом деле он иногда задумывался, не стоит ли ему уйти из полиции, вернуться и получить диплом, чтобы получить нормальную работу. Но он ни за что не собирался признаваться в этом Гуффи или в том факте, что Гуффи был для него чем-то вроде источника вдохновения, когда он был в таком состоянии духа: в конце концов, он часто рассуждал, что если такой шут, как Гуффи, мог понять закон, то и любой другой сможет.

«Я вижу, вы выходили замуж за гомиков», — сказал Элмар, присоединяясь к группе и бросая на меня укоризненный взгляд.

«Поехали», — сказал Сигурд Óли, ища путь к отступлению, пока его не втянули в религиозные дебаты.

Он повернулся к Стейнунн, которая проходила мимо с бокалом в руке. До недавнего времени она работала в налоговой инспекции, и Сигурдур Óли время от времени звонил ей, когда у него возникали трудности с налоговой декларацией. Она всегда была очень услужливой. Он знал, что она развелась несколько лет назад и теперь счастлива в одиночестве. Отчасти из-за нее он приложил усилия, чтобы прийти этим вечером.

«Стейна, — позвал он, — это правда, что ты уволилась из налоговой инспекции?»

«Да, теперь я работаю в банке Гуффи», — сказала она с улыбкой. «В наши дни моя работа состоит в том, чтобы помогать богатым избегать уплаты налогов — тем самым, по словам Гуффи, экономя им состояние».

«Я думаю, банк тоже платит лучше».

«Ты говоришь мне. Я зарабатываю глупые деньги».

Стейнунн снова улыбнулась, обнажив сверкающие белые зубы, и откинула назад прядь волос, упавшую на один глаз. Она была блондинкой с вьющимися волосами до плеч, довольно широким лицом, привлекательными темными глазами и бровями, которые она