Прежняя жена - Шанора Уильямс
Выходные наступили, не успела я и глазом моргнуть. Как и говорил Роланд, венчание получилось очень простым. Кроме нас, присутствовал пастор – преподобный Тэйлор, добрый пожилой афроамериканец с красноватой кожей и седеющими волосами. А еще Дилан и Ядира – вот уже восемь лет личный повар Роланда и по совместительству домработница. Очень приятная женщина, она ни разу не заговорила первой. Мать Роланда участвовала в церемонии через «Фейстайм». Она почти не улыбалась, но у меня было чувство, что мне не стоит принимать такую сдержанность на свой счет. Первая жена сына умерла три года назад, а теперь он венчался с особой, с которой знаком полгода. Видимо, она думала, что мы поторопились.
Меня окружали малознакомые люди, но вечер все равно получился прекрасный. После долгого поцелуя и обоюдного «да» мы выпили шампанского под навесом беседки у костра. Мы наелись куриных крылышек на гриле, запеченных макарон и закусок, так что с учетом всех обстоятельств получилось очень романтично.
Роланд разрешил нанять местного свадебного фотографа, чтобы запечатлеть особые моменты торжества. И как только все было сказано и сделано и ночь перешла в день, мы поднялись в спальню, которую я теперь официально могла назвать нашей, и уже как муж и жена очень нежно любили друг друга.
Но, несмотря на такой прекрасный праздник, мои мысли постоянно возвращались к одной маленькой детали.
Старый павильон Мелани. Что там? И почему мне так хочется об этом узнать?
19
В медовый месяц мы далеко не уезжали. Хорошо, что мы поженились зимой, таким образом нам удалось съездить на лыжный курорт, не покидая штата. Курорт оказался милым и уютным; правда, на лыжах я кататься не умела, но Роланд помогал мне. Мы изумительно провели время, в том числе несколько раз обедали в замечательных местах. Однако поездка оказалась практически испорчена, когда какая-то компания узнала Роланда и начала фотографировать. Поэтому оставшуюся часть медового месяца мы решили провести в домике, вдали от любопытных глаз.
И не успела я опомниться, как мы уже мчались обратно в его внедорожнике, с серого неба сыпались снежные хлопья, но в машине грела печка.
– Пожалуй, к этому можно привыкнуть, – вздохнула я.
– Да?
– Знаешь, сначала я не думала, что мне понравится снег, но на самом деле это здорово. Он делает мир девственно-чистым – великолепным.
– Согласен. Рад, что Колорадо тебе по душе. Мелани не очень любила снег.
Я посмотрела на Роланда, на его острый нос и щетину вдоль линии подбородка.
– Не любила?
– Нет. Сначала она вообще не хотела сюда переезжать. Я встретил ее в Северной Каролине.
– О, далековато.
– Да. Она жила в Роли, так что там снега было не так уж много.
– А как ты уговорил ее переехать в Колорадо?
– Понадобилось некоторое время, но в конце концов она решила, что в Каролине ей особо делать нечего, поэтому переехала ко мне сразу после свадьбы.
Ух ты! Звучит ужасно знакомо. У нас с Мелани есть что-то общее – ну, кроме того, что мы вышли замуж за одного и того же человека. Она оставила родной город, да и всю прежнюю жизнь, чтобы быть с ним.
– А как же ее сестра?
– А что сестра? – быстро спросил Роланд.
– Она часто навещала вас?
– Да. Ну, иногда.
Я ждала продолжения, но он молчал.
– О, понятно…
В машине воцарилась тишина, и я заметила, что Роланд крепче сжал руль. Я перевела взгляд с напряженных костяшек пальцев мужа на его лицо и нахмурилась. Глаза Роланда сосредоточенно смотрели вперед, а между бровями залегла складка. Он нервничал.
* * *
Когда мы вернулись домой, я приняла горячий душ, прошлась по мраморному полу с подогревом и уставилась на свое отражение в зеркале. Нельзя уподобиться Мелани – запираться в павильоне, увлечься наркотиками и в конце концов съехать с обрыва. Я не знала, что стало причиной всего этого, но точно знала другое: мне нужна цель. Конечно, приятно, что Роланд заботится обо мне и что мы влюблены, но нельзя полностью посвящать себя ему. Надо найти какое-то стоящее дело. Оставить свой след в мире. Теперь, когда в моем распоряжении ресурсы Роланда, грех не воспользоваться такими возможностями.
Мне всегда хотелось снова заняться графическим дизайном и рисованием. Вообще-то, я даже ходила на курсы, но так их и не окончила, как и все остальное в своей жизни. Иногда я ненавидела себя за это. На сей раз, пожалуй, мою мечту получится осуществить. Возможно, с небольшой помощью Роланда куплю айпад и стилус, снова займусь своим увлечением и продам несколько работ. Создам аккаунт в «Инстаграме», а Келл поможет в его продвижении. Он очень хорошо разбирается в рекламе в социальных сетях – у его собственного аккаунта больше двадцати тысяч подписчиков.
Мысль о брате посетила меня в ванной, во время ухода за кожей. Про замужество Келл так и не знал. Мы поддерживали связь, пока я тайно встречалась с Роландом, однако я ничего не говорила о личной жизни. Стоило только заикнуться, и Келл сразу догадался бы обо всем: он чувствовал подобные вещи, и мне было бы очень трудно не признаться. Когда брат спросил о работе, я сказала ему, что устроилась в магазин. Он порадовался за меня… а я возненавидела себя за обман.
Но уже около полутора недель от Келла не было никаких вестей. Наверное, сейчас его мысли занимала беременная невеста: он помогал ей, пытался купить дом, а также проводил больше времени на работе, чтобы обеспечить свой будущий комочек счастья. А еще брат часто бывал в разъездах, – в общем, я не сомневалась, что он очень занят.
Келл обязательно узнает… Мне просто необходимо время – доказать, что у нас с Роландом все в порядке. Хотелось дать нашему браку, по крайней мере, полгода, и тогда Келл убедится, что Роланд хороший человек. Что я счастлива.
Я открыла ящик, чтобы поискать тоник, а заодно пошарила внутри в поисках ватных дисков. Мой палец нащупал на дне что-то холодное и твердое.
Это оказалась золотая сережка с подвеской в виде голубки. Я дважды моргнула, изучая сережку и отлично понимая, что она не моя. Скорее всего, украшение принадлежало Мелани…
Я вздохнула и положила сережку обратно в ящик. Неприятно осознавать, что вещи Мелани по-прежнему в доме, прячутся в уголках и щелях. Его первая жена еще оставалась тут, претендуя не только на дом, но и на самого Роланда.
Он любил Мелани. Я это видела. Ему было больно говорить о ней, и эта боль глубоко засела у него в сердце – так глубоко,
