Разведчик от бога - Александр Николаевич Карпов
«Боже, какая она красавица!» – думал он, когда боль немного отступала. Он стеснялся своей полунаготы, своего неловкого положения, слабости, состояния, не достойного мужчины.
Наконец доктор оставила его ногу в покое и обратилась к стоявшей рядом медсестре:
– Мне его держать надо. Зовите Наташу с Аней и тех двух, что дрова рубят.
Медсестра испуганно посмотрела на нее. Потом почти бегом выскочила из помещения.
Врач стянула с лица марлевую повязку и внимательно посмотрела на Егора, немного нахмурив свои изящно изогнутые, тонкие, черные брови. Он хотел провалиться сквозь землю от ее пристального, проникающего в самое сердце взгляда.
– Ну что, товарищ Щукин, буду вас лечить, – произнесла она своим мелодичным голосом, таким же красивым, как и она сама. – Только предупреждаю, будет очень больно!
Она подняла руку, чтобы надеть марлевую повязку и снова, уже громче, повторила:
– Очень больно! О-очень больно! Вам придется терпеть.
Егор был готов вытерпеть все что угодно перед женщиной, один взгляд которой заставлял его сердце биться чаще, а волю поглощал паралич. Слушая призывы доктора к терпению, он вдруг вспомнил своего односельчанина, дядю Андриана, потерявшего ногу на фронте еще в далеком девятьсот четырнадцатом году. Егор начал нервничать, на лбу выступили крупные капли пота. Он приподнялся на локтях и, гладя прямо в лицо врачу, прохрипел низким голосом:
– Ногу резать не дам! Слышите, не дам! У меня под Шашкино столько товарищей полегло. Я еще отомстить за них должен!
– Да никто у тебя ногу отнимать не собирается! – Врач с насмешкой в глазах посмотрела на него. – Рану чистить буду. Гнойник у тебя там. Вот если сегодня этого не сделать, потом точно без ноги можешь остаться.
Егор после ее слов расслабился и откинулся на спину. В помещение друг за другом вошли три медсестры и два дюжих солдата, одетые в медицинские халаты.
– Полстакана водки! – коротко сказала врач.
В операционной, а точнее, в разделенной пополам натянутой простыней половине комнаты обычной крестьянской избы началась общая возня. Одна из медсестер подхватила Егора за плечи и приподняла его, поддерживая голову ладонью. Другая стала наливать в стакан прозрачную жидкость, запах которой мгновенно разнесся по помещению. Третья зазвенела какими-то медицинскими инструментами, до этого момента накрытыми тканью.
Солдаты встали у ног Егора и замерли в ожидании команды. Доктор все это время возилась на столе у окна, тоже что-то готовя. Стакан с водкой поднесли к губам и, не дожидаясь согласия Егора, невольно ломая его волю, быстро влили ему в рот.
Егор все это время смотрел на красавицу-врача, уже не просто любуясь ею, а еще и наблюдая за каждым изящным движением, словно подаренным ей природой вдобавок к ослепительной красоте. Она стояла к нему полубоком, возле окна, позволяя таким образом рассмотреть всю ее целиком, полюбоваться фигурой. Егор с восхищением наслаждался этой минутой. Ему казалось, что в докторе нет ни единого изъяна, как будто все самое лучшее, что есть на свете, было дано ей одной.
Он даже не сразу почувствовал, как зловонная жидкость, именуемая водкой, стала вливаться в него, обжигая гортань. С трудом проглотив содержимое стакана, он стал хватать ртом воздух, бегая глазами по потолку комнаты.
Доктор повернулась, посмотрела на Егора и, бросив взгляд на одну из медсестер, произнесла:
– Дайте ему еще полстакана.
– Неужели все так плохо? – выдавил из себя Егор, морщась от водочной горечи во рту.
– Не плохо. Просто надо немного потерпеть. – Доктор еще раз взглянула на него. На этот раз глаза ее стали добрее и даже жалостливее: – Потерпи, родной. Так надо. Если нет сил молчать, можешь кричать. Не стесняйся.
Он откинулся головой на стол, на котором лежал. Вторую порцию водки проглотил, уже не замечая ее горечи. Егора перестало трясти. В голове помутнело. В сознании поселилось равнодушие к происходящему. «Будь, что будет!» – сказал он сам себе. В это время чьи-то сильные руки обхватили его голени возле ступней, а медсестры навалились на плечи, всем своим весом вдавливая обессилевшего солдата в деревянный настил стола, покрытого чистой белой простыней.
Егор выгнулся, почувствовав сильнейшую боль чуть выше колена правой ноги. Руками он крепко вцепился в столешницу. Что-то жгучее и холодное проникало в его рану. Тело затрясло. Он замычал, крепко сдавливая зубы, сжал веки.
– Терпи, милый, терпи, – слышал он возле уха тихий голос одной из медсестер.
– Терпим, терпим, терпим! Немного осталось! – Звонкий мелодичный голос доктора перекрывал все остальные звуки в операционной. – Еще немного, еще немного. Вот, вот, вот…
– Молодец, молодец. Все терпишь, все, – снова тихо проговорила возле уха медсестра.
Егор потерял счет времени. Голосов доктора и ее помощницы он уже не слышал. Боль заполонила собой все вокруг. Тело стало моментально мокрым, обильно пропитав потом нательное белье и гимнастерку. Он издал звериный крик, заставивший невольно дернуться всех присутствующих, кроме доктора, которая торопливо и хладнокровно делала свое дело. Егор потерял сознание.
Он пришел в себя, поняв, что отключился совсем ненадолго. Его разбудил голос врача и очередные полстакана водки, насильно влитые в него.
– Ну, молодец! – произнесла доктор своим мелодичным голосом. – У меня тут многие с самого начала орут не своим голосом. Меня проклинают. Чего только не наслушалась. Такое о себе услышала. А мат какой отборный был. – Она обматывала бинтом ногу Егора, периодически бросая на него короткий взгляд своих зеленых глаз.
Рядом суетились медсестры, которые уже перестали держать его за плечи.
– Вы свободны, товарищи, – сказала доктор солдатам в медицинских халатах, те послушно направились к двери. Потом она повернулась к медсестрам: – И вы тоже можете идти.
Егор лежал обессилевший. Равнодушие не покидало его. Он повернул голову к доктору и умоляющим голосом сказал:
– Только водку в меня больше не лейте. Не могу. Пожалуйста.
– Какой ты у меня необычный пациент, – почти смеясь, ответила ему красавица, – другим только налей, рады будут. А этот, видите ли, отказывается.
Она подошла ближе к Егору, наклонилась и, пристально вглядываясь в его глаза, спросила тем самым голосом, который при ее неотразимой внешности окончательно парализовал волю:
– Голова не кружится?
– Нет, – замотал он головой, стараясь оторвать взгляд от зеленых глаз доктора, обрамленных изящно изогнутыми, темными ресницами.
– Хорохоришься. Я же вижу. – Она выпрямилась и обратилась к единственной оставшейся в операционной медсестре: – Форточку откройте. Воздуха не хватает. Только его сначала одеялом укройте. А то мокрый весь.
Она снова повернулась к
