За кулисами в Турине (Плохая война – 7) - Алексей Вячеславович Зубков

— Это я говорил, — ответил Кокки.

— Показывай.

— И покажу. Поехали.

Кокки, Витторио и Пичокки поехали к церкви, а Петруччи задержался.

— Сержант! — обратился он к старшему из солдат, который стоял рядом и слышал весь разговор.

— Слушаю, — ответил сержант.

— Слышал, что монах сказал?

— До последнего слова. Вроде по делу.

— Вот так людей и ставь. А мы сейчас вернемся.

— Думаете, легко их замочите? Я их знаю, оба хороши.

— Просто с дороги их уберем, чтобы не маячили тут, и вернемся. Драться не будем.

— А если не успеете?

— Успеем.

— Вдруг нет.

— Сам начни и нам погромче крикни. До церкви недалеко, только шпоры дадим и уже тут.

— Понял.

8. Глава. 26 декабря. Как бы почти и не враги

Ниже церкви действительно начиналась ровная, почти сухая и изрядно утоптанная площадка, уходящая к реке. Пройти туда можно было по тропинке вдоль ограды подворья. Можно было и проехать, но добрые монахи поставили коновязь наверху с намеком, что вниз лучше пешком.

— Вот там, — сказал Пичокки.

— Ну, не знаю, — ответил Витторио и спешился, — Надо посмотреть.

— Смотри, а мы поедем.

— У тебя, кажется, тоже дуэль на носу. Место выбрали?

— Не до того пока.

— На кого нарвался-то, увалень? На рыцаря лапу задрал?

— Иди, Богу помолись.

— За тебя сразу за упокой свечку ставить?

— Витторио, ты чего? — удивился Петруччи.

— Да опозорит он нашу Геную на весь белый свет. Тут и французы, и немцы, и каждой твари по паре. Завтра на каждом углу будут говорить, что заезжий фехтовальщик из Генуи вызвал на дуэль французского рыцаря…

— Немецкого, — машинально перебил Пичокки.

— … и получил мечом по жопе, — закончил Витторио.

— Твое какое дело? — спросил Петруччи.

— Да я, в отличие от вас, настоящий патриот Генуи. Мне за родную Лигурию обидно, что ни прославленных рыцарей на турнир не выставили, ни фехтовальщиков на дуэль. Как говорится, ни коня в шампанском искупать, ни кота пивом облить.

— Я сейчас не посмотрю, что ты монах, — рассердился Пичокки.

— Как говорит один мой знакомый, в лес иди, ежей пугай, — вступил Кокки, — Витторио прав. С кем ты там закусился? Давай я за тебя выйду. Скажем, понос у тебя как обычно. Рыцарю какая разница, один горожанин или другой.

— Да вы с ума посходили? Нарываетесь на ровном месте? — удивился Петруччи.

— Ага, — кивнул Витторио, — Вы оба — безблагодатные мыши, и фехтуете без искры Господней. И засада ваша не засада, а куча навоза.

— Блин коровий, — подтвердил Кокки, — Я бы ваших врагов просто один уделал. Нутром чую, вы засаду ставите не на отряд рыцарей, а на даму в карете. Наберут по объявлению кого попало, а мне потом в Милане и в Парме выслушивать, что Генуя уже не та.

— Ты же всегда нормальный был, — посмотрел на него Петруччи, — Вы нарываетесь, потому что хотите сорвать засаду?

— Ага, — ответил Витторио, — Если все равно драться, почему бы вас заодно не подколоть?

— Не проскочите, — сказал Кокки.

Витторио привязал лошадь и стоял у начала тропинки. Рядом с ним сидели верхом Петруччи и Пичокки, а ближе к дороге сидел верхом Кокки и перекрывал путь отступления. Да и повернуться спиной к Витторио было рискованно.

— Черт, — Пичокки посмотрел на товарища.

— Что вы сразу-то на дороге не начали? — спросил Петруччи, — Время тянете?

— Да вас там слишком много было, — ответил Витторио, — Мы можем уделать или вас обоих, или ваш отряд без вас, а вместе — без уверенности.

— Ты самый наглый монах, кого я видел.

— Наглость не особо тяжкий грех. Господь простит.

Витторио повернулся и пошел вниз по тропинке. Петруччи и Пичокки спешились и направились за ним. Кокки последним.

— В позицию, господа! — объявил Кокки.

Противники встали лицом друг к другу. Пара на пару.

— С Божьей помощью! — сказал Витторио и нанес первый удар.

Кокки сразу же понял, что бой не будет легким. Достойная пара. Что более важно, сработавшаяся пара, а они с Витторио — нет. Надо было условиться про два поединка, а не пара на пару.

Правая нога с огнестрельной раной еще не восстановилась. Никаких выпадов, да и просто шаги получаются медленнее, чем у противника. Только защиты, а там, может быть, Витторио победит Пичокки.

Витторио честно работал на победу, осыпая Пичокки градом ударов. Тот не выдержал и побежал. Буквально побежал, сделал несколько быстрых шагов назад. Вместе с ним отступил и Петруччи. Витторио радостно вырвался вперед. И прогадал. Генуэзцы каким-то образом не то переговаривались, не то делали одинаковые выводы. Они отступили, чтобы Кокки со своей ногой не успел их догнать. Витторио на короткое время оказался один против двоих.

— Матерь Божья!

Меч монаха сверкнул молнией, отбивая удары с двух сторон. В воздух взлетел лоскут сутаны. Витторио, отражая удары, отступил задом, но не туда, откуда ушел, а туда, куда его загнали. Начал он, стоя левым боком к берегу, а пришлось повернуться и отступить к воде. Оступился. Понял, что у него сзади. И прыгнул назад, в воду. Умно. И дистанцию разорвал, и не поскользнулся, не подставился, не упал на неровном краю берега.

Кокки подбежал, казалось бы быстро, но поздно. Петруччи повернулся налево и парировал удар. Пичокки оббежал напарника, чтобы добить фехтмейстера вдвоем.

— Нет уж, — сказал Кокки и тоже прыгнул в воду.

Одному против этих двоих, да еще и с раненой ногой, рассчитывать не на что.

Все четверо перевели дух. Да уж, хорошо разогнались. В паре шагов от берега по колено в воде стояла первая пара дуэлятнов. На берегу, на неровном обрыве на пару футов выше уровня воды, стояла вторая пара. Из такого положения ни те, ни другие не могли выгодно атаковать. Если только вторым прыгать в воду.

— Вы проиграли, — сказал Петруччи.

— Сидите тут, а мы пойдем, — добавил Пичокки.

— Струсили? Прыгайте сюда и продолжим, — предложил Витторио.

— Плевать на все твои оскорбления, — сказал Петруччи, — Ты просто тянешь время, чтобы мы не успели вернуться.

— Не плевать, — сказал Пичокки, —