Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович
А пока я слонялся по своей позиции, переживая за десантников. Как-то сразу навалилась усталость и вялость, что заметил Алексей Иванович и предложил мне поменяться на ночь дежурствами: он заступал вместо меня, а я его менял утром. Поэтому, плотно поужинав, смело завалился спать. Но разбудили меня не утром, а в два часа ночи: прибежал посыльный от командира дивизиона: – Товарищ майор, вас просит подойти к себе подполковник Князев. Я вас провожу.
Солдат мне уже сказал, что командир дивизиона находится на позициях прямой наводки, поэтому как был в шортах, сделанных из афганки так и помчался туда за солдатом, прихватив с собой только автомат. Глаза ещё полностью не привыкли к темноте, поэтому бежал, ориентируясь только на топот солдатских сапог, зная что поле ровное и без ям. Но, срезая расстояние, мы несколько отклонились от привычного маршрута и я с ходу, следом за солдатом, влетел в заросли молодой, высокой и злой крапивы. Миллионы жгучих уколов, словно кипятком, ожгло всё тело и заставило меня непроизвольно вскрикнуть. Как ошпаренный выскочил из зарослей и заплясал на месте, пытаясь одновременно почесаться во всех местах. Тело стало горячим и меня бросило в пот, отчего мигом упал на прохладную траву и начал кататься по ней, что принесло лишь временное облегчение. Вскочив с земли, снова помчался за солдатом и набрал такую скорость, что встречный прохладный ветерок на какое-то время даже утихомирил жжение. Через заднюю дверь КШМки забрался во внутрь машины и пролез к месту командира дивизиона. Андрей наблюдал в ночной прибор и одновременно переговаривался с самоходками. Я тронул его за руку: – Андрей, чего вызывал?
– Боря, здорово, – Князев оторвался от ночника, удивлённо оглядел меня, – ты чего такой красный, заболел что ли?
– Если бы заболел. В крапиву упал, вот всё и чешется. Так ты чего звал меня?
– Боря, у тебя ночью стреляют установки?
– Стреляют, но только с подсветкой. Ночных прицелов у меня нет. А чего?
– Да по Дуба-Юрту шастают несколько духовских машин, я дивизионом никак накрыть не могу. Глянь сам, может ты чего сделаешь, а я посвечу осветительными.
Андрей посторонился, а я прильнул к ночному прибору, где в призрачном зелёном сиянии увидел ночной Дуба-Юрт. Приглядевшись внимательно, разглядел ГАЗ-66, две «Нивы» и санитарку – УАЗ 469, которые стояли на одной из улиц: людей, правда, не было видно.
– Не, Андрей, даже с подсветкой не возьму их, все опытные операторы дембельнулись. Если бы днём, то мы бы поразили цели, а сейчас только ракеты жечь. Накрой ты огневым налётом, да снарядов побольше и всех делов.
– Тоже не получается, снарядов не так много. Ладно…, повезло духам, – Андрей опять прильнул к ночнику, а я ушёл к себе. Чувствовал я от такого обширного ожога крапивой себя довольно неважно. На несколько минут принесла облегчение холодная вода, которой облился, но потом всё повторилось заново. Спать уже не хотел, поэтому Кирьянова отправил в салон, а сам дежурил до утра. К завтраку боль от ожога несколько утихла и уже не отвлекала от текущих дел, а временами вообще забывал о ней. В двенадцать часов дня пошёл в штаб, чтобы решить ряд вопросов и разговорился с Андрюхой Ворониным, который рассказал о том, что на дороге, которую заняла ночью пехота, бьёт родник и можно туда после обеда съездить за водой. Я обрадовался такому предложению, потому что в батарее с водой была уже напряжонка и если воды сейчас не набрать, то завтра её не будет вообще. Договорились, что я в три часа дня подъезжаю на БРДМе и мы на нескольких машинах выдвигаемся к роднику. Но когда в три часа, собрав все ёмкости в батарее, подъехал к штабу, Воронина уже не было: он уехал вместе с начальником штаба полка в первый батальон. Но особо не переживал, так как тут же набрал воду у десантников. Зато вечером, когда пришёл на ужин, наехал на Андрея с претензиями и с упрёками.
– Боря, да не мог я тебя подождать. Колесов говорит – поехали, да поехали…. Я сказал ему про тебя, но тот говорит – потом сам наберёт. Пришлось ехать. – Андрей шустро работал ложкой и как-то странно хихикал, постоянно опуская руку под стол. Но я всё ещё по инерции выговаривал свою обиду, ни слова не говоря, про то, что водой уже затарился. Неловко повернувшись, уронил кружку под стол и полез за ней, а поднимая её с земли, увидел на ноге Воронина окровавленный бинт.
Вылез из-под стола и сразу спросил: – Где это ты поранился, Андрюха?
Андрей опять глупо захихикал: – Это мы за водичкой съездили… В засаду мы попали, Боря. Меня в ногу ранило, правда, легко, и Колесов вон в палатке валяется, тоже раненый в ногу, но рана посерьёзней.
– Да ну, Андрюха, не звизди…
Андрей опять засмеялся: – Да, да, Боря, влетели. С пулемётов духи так врезали, что Колесов с брони сразу же и слетел. Мы все по пригибались и не заметили, как начальника штаба потеряли. Дали газу и выскочили из-под огня, а тут и разглядели, что я ранен и Колесова нет. Определили, откуда стреляют, а стреляли с того берега реки, и в обход вернулись обратно, чуть позднее огородами выполз к нам и начальник штаба. Вот так мы за водичкой съездили. Так что особо не расстраивайся, всё равно бы воды не привезли.
Я только рот в изумлении открыл, слушая рассказ Воронина, а из палатки, опираясь на палку, к столу вышел сам Колесов. Всё равно обидно, опять все приключения прошли мимо меня.
Следующий день для батарее прошёл спокойно, полк же закрепившись за Дуба-Юртом, начал подтягивать к пехоте технику и тыловые подразделения первого батальона, третий батальон прошёл Дуба-Юрт и тоже закрепился за селением. Мне рассказали один из интересных эпизодов занятия Дуба-Юрта.
Два БТРа третьего батальона осторожно пробираясь по улицам, вышли на окраину селения, где у крайних домов стояла автобусная остановка, а рядом с ней кирпичная будка. Внутри неё затаился чеченский
